Конец лета - Страница 27

– Значит, он пока ни на кого не положил глаз? Не нашел ту, которая тебе нравится?

Бабушка отложила в сторону бумаги.

– Есть одна. – Она сняла очки и задумчиво поглядела в окно – туда, где за садом искрилось голубое спокойное озеро и сияло солнце, предвещавшее еще один восхитительный осенний день. – Он встретил ее в Швейцарии, где катался на лыжах. Думаю, когда они вернулись в Лондон, то часто встречались.

– Катался на лыжах? – переспросила я. – Это ее фотографию ты мне присылала?

– Фотографию? Ну да... Это было под Новый год, в Зерманне. Кажется, она участвовала в каких-то соревнованиях, чуть ли не международных...

– Она, должно быть, хорошо катается.

– О да. Она очень знаменитая.

– Ты видела ее?

– Да. Синклер пришел с ней в «Коннот» пообедать, а я в то лето жила в Лондоне... Прелестная девушка.

Я взяла тост и принялась намазывать его маслом.

– А как ее зовут?

– Тесса Фарадей... Ты наверняка слышала о ней.

О ней я действительно слышала, только не в том смысле, в каком думала бабушка. Я посмотрела на аппетитный бутерброд и вдруг почувствовала, что меня тошнит.

После завтрака я поднялась к себе, достала папку с фотографиями и вытащила ту, о которой упоминала бабушка. На этом снимке Синклер стоит в обнимку с хорошенькой спутницей, которую я спрятала, прикрыв другими фотографиями.

Но теперь меня интересовала только Тереза. Я увидела смеющуюся стройную девушку с темными глазами и пышными волосами, перехваченными повязкой. В маленьких ушках сверкали массивные золотые кольца. Ей очень шел бархатный брючный костюм, украшенный вышивкой. Тереза доверчиво прижималась к Синклеру. Они буквально утопали в разноцветном конфетти и серпантине. Судя по фотографии, девушка была без ума от Синклера, и, когда я вспоминала несчастный голос в телефонной трубке, мне стало страшно за нее.

Тот факт, что Синклер помчался на юг, вероятнее всего к Терезе, по идее, должен был меня успокоить, но этого не произошло. Кузен уехал так поспешно, не поставив в известность ни бабушку, ни меня... Невольно я вспомнила, как цинично он отозвался о Гибсоне, когда обсуждали с бабушкой судьбу старого егеря, и все же я тогда подсознательно искала предлог для оправдания Синклера.

Но теперь ситуация усложнилась, и я была обязана взглянуть правде в лицо. Сознание сразу подсказало нужное слово – «безжалостный». К простым людям Синклер относится без всякой жалости, но, переживая за бедную незнакомую девушку, я очень надеялась, что он хотя бы сейчас проявит сострадание.

Мои невеселые размышления прервал раздавшийся из холла голос бабушки:

– Джейн!

Я поспешно закрыла папку, положила ее на туалетный столик и выскочила на лестничную площадку.

– Да?

– Какие у тебя на сегодня планы?

Спустившись на несколько ступенек вниз, я ответила:

– Хочу прогуляться по магазинам. Если не куплю свитер, то умру от холода.

– А куда ты собираешься пойти?

– В Кепл-Бридж.

– Дорогая, в Кепл-Бридж ты ничего не купишь.

– Думаю, какой-нибудь свитер там найдется.

– Мне надо ехать в Инвернесс на заседание правления больницы. Могу захватить тебя с собой.

– Не беспокойся, Дэвид Стюарт поможет мне. Я отдала ему отцовские доллары, чтобы он их обменял. Потом, он обещал угостить меня ленчем.

– О, очень мило с его стороны... но как ты доберешься до Кепл-Бридж?

– Сяду на автобус. Миссис Ламли говорит, что он останавливается у нас каждый час.

– Ну, как знаешь, – с сомнением в голосе сдалась бабушка. Опершись одной рукой о перила, она сняла очки и внимательно взглянула на меня из-под нахмуренных тонко изогнутых бровей. – У тебя усталый вид, Джейн. Вчерашний поход да еще перелет явно сказались на тебе.

– Не совсем. Поход мне понравился.

– Я должна была попросить Синклера, чтобы он отложил его на денек-другой.

– Но день выдался такой чудесный!

– Пожалуй, ты права... Постой, за завтраком ты почти ничего не ела!

– Утром я всегда мало ем, честное слово.

– Не отказывайся от угощения Дэвида... – Бабушка повернулась к двери, но внезапно остановилась и спросила: – Джейн, коли ты собралась за покупками, давай я их оплачу? Тебе и в самом деле надо приобрести что-то теплое.

Я не могла удержаться, чтобы не подтрунить над верной себе бабушкой:

– А чем тебе не нравится тот плащ, который на мне?

– Знаешь, в нем ты вылитая сирота.

– За десять лет, что я его ношу, мне никто ничего подобного не говорил.

– Ты все больше и больше походишь на отца, – вздохнула бабушка. Она подошла к письменному столу и выписала чек. Боже, да на эту сумму при желании можно было купить не то что свитер, а меховое манто с собольим воротником!

Стоя на залитой ярким солнцем остановке в ожидании автобуса, идущего до Кепл-Бридж, я не могла припомнить более светлого, свежего и полного сочных красок дня. Ночью прошел дождь, и теперь все вокруг сияло чистотой, даже мокрый асфальт отражал голубое небо. Живые изгороди сверкали ярко-красными ягодами шиповника, отовсюду выглядывал золотистый папоротник, а листья деревьев играли всевозможными тонами и расцветками, от пурпурных до светло-желтых. Северный ветер, пьянящий сильнее охлажденного вина, принес с собой прохладу и сладковатый запах, а также ранние заморозки, предвестники первого снега и скорой зимы.

Вскоре из-за поворота показался автобус, остановился около меня, и я вошла внутрь. Салон был набит сельскими жителями, направлявшимися после трудовой недели в Кепл-Бридж за покупками. Единственное свободное место нашлось рядом с толстухой в голубой фетровой шляпе и с корзиной на коленях. Женщина оказалась такой огромной, что я с трудом примостилась на краешке сиденья, рискуя свалиться при очередном повороте автобуса.